Тканевый альбом, часть 5 и часть 6

Догоняю снова! )))
Пятый этап я пропустила, с шестым получилось ну совсем обидно (( почему-то была уверена, что срок этапа заканчивается сегодня, оставила на утро-день фотографирование... и вот, оказывается, заблудилась в трех соснах))) но это ж ничего, я ведь сделала их! В авральном режиме (завтра еду в гости в Москву), по локоть в краске, брызги от нее отмывала сегодня с холодильника (внутри были! на ящике в морозилке!))))) и с кабачков, лежащих на полу...
Продолжаем теперь разговор о деле...
Пятый этап давал задание создать фон из кусочков бумаги, ткани, скотчей и соединить его в целое. Ой как туго шел... Отрывала несколько раз, красила-мазала... В итоге не совсем довольна, но переделывать ни за что не буду)) Показываю.
Пятый разворот, правая страничка:

Для фона использовала бумажные скотчи (черный с цифрами и вишневый в горошек), х/б скотч (похож на пластырь), потом брызгала спреями, мазала пастой (кстати будет сказать, что на этом проекте я попробовала два вида паст, сонетовскую и от Marabu, и стоит говорить, какую я теперь буду покупать?))) Потом штампинг, лист с текстом пристрочила "углом", так как стихотворение очень длинное, сделала вот такую штуку, когда вторую часть можно вытащить:

Другой ракурс, фон видно получше:

Левая страничка, НЕлюбимая. Ее я исправляла долго, можно сказать, замучила))

Фон такой же, из скотчей разных видов, потом уже добавила обрезков кружева, скрапбумаги, ленты, кальки, шнура, сетки, ну и чипборда тоже...

Тут еще будет заголовок "Роттердамский дневник", сейчас не нашла распечатанный...

Теперь часть шестая.
(Немного не по теме... Этот разворот, последний, посвящен моему самому любимому стихотворению - "Письма римскому другу". Я знаю его наизусть, как детскую считалку. Поймала себя: когда растирала краску, читала его вслух. Практически смаковала. Запомнила я его лет 20 назад... И память тут моя ни при чем, она все-таки девичья, это само стихотворение, как песня, слово за слово цепляется...)
Теперь к страничкам. На шестом этапе заданием была очень интересная техника - лессировка. Единственное, что я сделала неправильно, так это не дождалась, когда высохнет первая краска, и губкой смешивала-растирала, получились вот такие плавные переходы. Пальцы еле отмыла )))
Левая страничка:

Каждое "письмо" можно вытащить и прочитать, по порядку или нет (ну разложены-то они по порядку))

Правая страничка:

Здесь я пыталась все-таки высушить первый слой, верхней краской была белая, но так как терпения не хватило ждать, то вышло вот так...
Из украшалок много дырокольностей, даже вот эти голубые листики сделаны из них: нашла остатки кальки после использования дырокола, по контуру обрезала - получились вот такие почти невидимые листья.

 И снова штампинг: половинки дерева, кирпичи, доски, клетка, текст, гороооошки ))))

Что могу сказать? Безумно жаль, что разворот последний... буду обдумывать обложку, времени дали много... А все слова благодарности скажу в финальном посте.

Ну и по традиции помучаю стихами (не пугайтесь, не тремя, всего лишь последним, любимым)))))

Письма римскому другу
*

Нынче ветрено и волны с перехлестом.

Скоро осень. Все изменится в округе.

Смена красок этих трогательней, Постум,

чем наряда перемена у подруги.

Дева тешит до известного предела –

дальше локтя не пойдешь или колена.

Сколь же радостней прекрасное вне тела:

ни объятье невозможно, ни измена!

*

Посылаю тебе, Постум, эти книги.

Что в столице? Мягко стелют? Спать не жестко?

Как там Цезарь? Чем он занят? Все интриги?

Все интриги, вероятно, да обжорство.

Я сижу в своем саду, горит светильник.

Ни подруги, ни прислуги, ни знакомых.

Вместо слабых мира этого и сильных –

лишь согласное гуденье насекомых.

*

Здесь лежит купец из Азии. Толковым

был купцом он – деловит, но незаметен.

Умер быстро: лихорадка. По торговым

он делам сюда приплыл, а не за этим.

Рядом с ним – легионер, под грубым кварцем.

Он в сражениях империю прославил.

Столько раз могли убить! А умер старцем.

Даже здесь не существует,  Постум, правил.

*

Пусть и вправду, Постум, курица не птица,

но с куриными мозгами хватишь горя.

Если выпало в Империи родиться,

Лучше жить в глухой провинции у моря.

И от Цезаря далеко, и от вьюги.

Лебезить не нужно, трусить, торопиться.

Говоришь, что все наместники – ворюги?

Но ворюга мне милей, чем кровопийца.
*

Этот ливень переждать с тобой, гетера,

я согласен, но давай-ка без торговли:

брать сестерций с покрывающего тела

все равно, что дранку требовать у кровли.

Протекаю, говоришь? Но где же лужа?

Чтобы лужу оставлял я, не бывало.

Вот найдешь себе какого-нибудь мужа,

он и будет протекать на покрывало.

*

Вот и прожили мы больше половины.

Как сказал мне старый раб перед таверной:

«Мы, оглядываясь, видим лишь руины».

Взгляд, конечно, очень варварский, но верный.

Был в горах. Сейчас вожусь с большим букетом.

Разыщу большой кувшин, воды налью им…

Как там в Ливии, мой Постум, - или где там?

Неужели до сих пор уже воюем?

*

Помнишь, Постум, у наместника сестрица?

Худощавая, но с полными ногами?

Ты с ней спал еще… Недавно стала жрица.

Жрица, Постум, и общается с богами.

Приезжай, попьем вина, закусим хлебом.

Или сливами. Расскажешь мне известья.

Постелю тебе в саду под чистым небом

и скажу, как называются созвездья.

*

Скоро, Постум, друг твой, любящий сложенье,

долг свой давний вычитанию заплатит.

Забери из-под подушки сбереженья,

там немного, но на похороны хватит.

Поезжай на вороной своей кобыле

в дом гетер под городскую нашу стену.

Дай им цену, за которую любили,

чтоб за ту же и оплакивали цену.

*

Зелень лавра, доходящая до дрожи.

Дверь распахнутая, пыльное оконце.

Стул покинутый, оставленное ложе.

Ткань, впитавшая полуденное солнце.

Понт шумит за черной изгородью пиний.

Чье-то судно с ветром борется у мыса.

На рассохшейся скамейке – Старший Плиний.

Дрозд щебечет в шевелюре кипариса.

март 1972