Книжное-5

Шикарное у меня лето!
Столько успеваю читать, сколько даже зимой не получалось))
И книги как на подбор...

Начала я июль (после Хоссейни) грандиозным томом (давно я такие книги не держала в руках... в бумажном варианте в ней около 900 страниц, на моей читалке было мелким шрифтом 1500 "экранов"!). Речь о Джоне Ирвинге и его "Покуда я тебя не обрету". Из тех романов, которые захватывают с первых страниц. (Но обложка...жуть, китч в чистом виде))))

И давно я не была в таком хорошем смысле шокирована тем, что читаю, эта книга оставила после себя устойчивое чувство восхищения...
История мальчика с четырехлетнего возраста до почти сорокалетнего. Про то, как он рос, искал отца, взрослел, общался с женщинами разных возрастов и в разном своем возрасте, был ими покалечен немало, калечил сам, пытался вылечиться, понять себя, понять свою мать, простить... События рассказаны как бы "его глазами", то есть сначала Ирвинг пишет так, как видит и как понимает события четырехлетний мальчик, потом читатель вместе с ним "растет", прозревает, комплексует, мучается... Потрясающий эффект! Интереснейшая атмосфера: тату-салоны (мать Джека - известная тату-художница), органисты (не менее талантливым и знаменитым был отец), школа для девочек, борцовский клуб, школа для мальчиков, Голливуд...
Книга об избавлении от одиночества, а по большому счету - об обретении покоя... и себя. Сюжет пересказывать не буду, можно найти в сети, хотя я думаю, что знание сюжета нисколько не помешает чтению.
А теперь от восхищений к нескольким НО.
В книге много секса, причем не взрослого, много описаний именно сексуального взросления мальчика, Ирвинга упрекали даже в излишних подробностях в описании растления малолетних. Все это может испортить впечатление, если человек чувствителен к таким вещам, и, например, своей маме я никогда эту книжку не дам)) Но мне не мешало нисколько, потому что я ни разу не ханжа или тургеневская девушка))) рекомендую смело тем, кого такие темы не испугают.

Оказалось, что этот роман сослужил мне плохую службу)))
После него я пыталась начать читать целых три произведения (из переводных), но ни одно дальше третьей страницы "не пошло"... Показалось пресно, скучно, слишком заумно и слишком примитивно написано... Значит, не время, сказала я себе, пойди-ка полистай русскую классику, как-никак родной язык, может, полегче будет)))

И вот уже который день я читаю умопомрачительную вещь, гениальную просто, невероятную! Еле-еле осилив пролог, я уже хотела было закрыть и ее, но тут началось:
"Аполлон Аполлонович Аблеухов был весьма почтенного рода: он имел своим предком Адама. И это не главное: несравненно важнее здесь то, что благородно рожденный предок был Сим, то есть сам прародитель семитских, хесситских и краснокожих народностей

...............................................................
Серый лакей с золотым галуном пуховкою стряхивал пыль с письменного стола; в открытую дверь заглянул колпак повара.
-- "Сам-то, вишь, встал..."
-- "Обтираются одеколоном, скоро пожалуют к кофию..."
Не пушкинский слог, нет... не толстовский... нескладный, спотыкающийся, повторяющийся, но такой необыкновенный! Слово за слово цепляется, как бусины на нитке, и не перелистнешь ведь страницу, не пропустишь абзац, иначе ниточка обрывается! Цитировать могу бесконечно, сделала столько заметок по ходу...

"Моему сенатору только что исполнилось шестьдесят восемь лет; и лицо его, бледное, напоминало и серое пресс-папье (в минуту торжественную), и -- папье-маше (в час досуга)..."

"Петербург, Петербург!
Осаждаясь туманом, и меня ты преследовал праздною мозговою игрой: ты -- мучитель жестокосердый; ты -- непокойный призрак; ты, бывало, года на меня  нападал; бегал я на твоих ужасных проспектах и с разбега взлетал на чугунный тот мост, начинавшийся с края земного, чтоб вести в бескрайнюю даль; за Невой, в потусветной, зеленой там дали -- повосстали призраки островов и домов, обольщая тщетной надеждою, что тот край есть действительность и что он -- не воющая бескрайность, которая выгоняет на петербургскую улицу бледный дым облаков."

"...пара вернулась в кипящую светами залу; правовед обнял белоснежной перчаткой тонкую, как оса, талию девочки; девочка -- на белоснежной перчатке откинулась; оба вдруг упоительно залетали, упоительно закачались, быстро-быстро перебирая ногами, разбивая летящие платья, шали и веера, вокруг них плетущие искристые узоры; наконец, сами стали какими-то лучезарными брызгами..."

"Ночь чернела, синела и лиловела, переходя в красноватые фонарные пятна,точно в пятна огненной сыпи. Высились подворотни, стены, заборы, дворы и подъезды -- и от них исходили всевозможные лепеты и всевозможные вздохи; несогласные многие вздохи в переулке бегущих ветряных сквозняков, где-то
там, за домами, стенами, заборами, подворотнями, сочетались во вздохи согласные; а беглые лепеты струечек, где-то там, за домами, стенами, заборами, подворотнями, все сходились в один беглый лепет: становились
вздыханьем все лепеты; и все вздохи начинали там лепетать.
У! Как было сыро, как мозгло, как ночь синела и лиловела, переходя болезненно в ярко-красную сыпь фонарей, как из этой синей лиловости под круги фонарей выбегал Аполлон Аполлонович и опять убегал из-под красного
круга в лиловость!"

"...петербургские сырости заползали под кожу; петербургские слякоти шелестели талыми струями; гололедица, изморось промочили пальто..."

"...сквозь серость и гнилость уже что-то шептал ядовитый октябрь, ударяя о стекла слезами и ветром; и дождливые слезы на стеклах догоняли друг друга, чтобы виться в ручьи и чертить крючковатые знаки слов.." 

Предупредить-то надо))) текст на любителя, да, символизм, модернизм и всяческие эксперименты со словом/текстом...

Но это поистине один из самых великолепных русских романов.
Картина, написанная словами.
Андрей Белый. "Петербург"...